Первый из материалов — это «заезженная пластинка» некоего Гаглоева о том, что «октябрь месяц связан с одной из трагических дат в истории Осетии — 31 октября 1992 года ингушские боевые формирования вторглись на территорию Северной Осетии» и так далее, в духе бывшего руководителя этой республики Галазова и его коммунистической команды.

Правда, есть и дополнение-обида. Гаглоев очень недоволен, что кто-то на Северном Кавказе претендует на героическое прошлое, которое (оказывается) было только у осетин. Он пишет: «сегодня притязания не только на территорию Осетии, но и на героическую историю наших предков — алан — давно уже не скрываются, а, наоборот, все это вынесено на острие борьбы и становится идеологией. Подложные исторические «факты» стали обыкновением. Именно поэтому никого не волнует, что т. н. Аланские ворота строятся на равнине, далеко от их исторического местонахождения, что Нартские сказания вопреки любой логике называются исконно ингушским эпосом и печатаются большими тиражами, что на пустыре воздвигается город, который получает наименование столицы древней Алании — Магас... И пока Осетия-Алания пребывает в «меланхолично-инфантильном» состоянии, в Ингушетии идет планомерное наступление по всем фронтам».

Что сказать «обиженному знатоку истории»: когда тебя уличают в беспардонном присвоении чужого — это очень неловкий момент. А далее сие ворошить, считаю, нет смысла. Российские и кавказские историки (не только ингушские) давно уже предоставили факты таким, как Гаглоев, кто и как есть на Северном Кавказе, ну а он, конечно, может продолжать гнуть свою линию — это личные проблемы человека.

В материале есть очень интересный момент. Гаглоев пишет: «в 1992 году руководством Северной Осетии был принят тезис о «невозможности совместного проживания с ингушами», который был отменен только в 1997 году при содействии специального представительства Президента РФ по вопросам урегулирования осетино ингушского конфликта. Это одна крайность. Но другая крайность — потакание чрезмерным требованиям жителей ингушской национальности, проживающим в РСО-Алании. И это, как показала история, мягко говоря, чревато. К тому же, пользуясь статусом жертвы, успешно навязанной в течение десятилетий, порой выдвигаются завышенные требования по выделению земельных участков или же ингушского представительства в местных и республиканских органах власти. Мы не удивимся, если станут известны и факты коррупции среди северо-осетинских чиновников, давших право на незаконную застройку или выделение земельных наделов жителям ингушской национальности. Или содействие прописке в Северной Осетии жителей Ингушетии. В сравнении с этим устройство совместных ярмарок, встреч общественности уже не кажутся тревожными. Хотя и они зачем-то нет-нет, да и проводятся».

Что здесь примечательно? Гаглоев умудрился обвинить руководство Северной Осетии в крайности, из-за принятия тезиса о «невозможности совместного проживания с ингушами», и тут же сам предстает ярым националистом, который считает, что гражданам России ингушской национальности в этой республике не место. Их нельзя приписывать, допускать в органы местной и республиканской власти, проводить какие-то мероприятия с их участием. Иначе — «ингушские националисты могут находить средства для обеспечения ползучей ненасильственной аннексии северо-осетинской территории и присвоения истории Великой Алании».

Каков оборот!

В истории Гаглоева заносит, в авторстве конфликта осени 1992 года — он открыто вводит в заблуждение людей, а в том, что значит проявление национализма — немного запутался, но преуспел.

Не тяжело так жить, Гаглоев? Тут даже не просто раздвоение личности, а коллекция масок!

Во втором очерковом материале подборки ИА «Аланияинформ», озаглавленном «Вспоминая трагическую осень 1992-го», некая Рада Дзагоева тоже обижена и недовольна. Она и подумать не могла, что «героически павшие в боях за защиту своих братьев на севере Осетии, когда-то могут быть представлены в роли агрессоров. Это просто недостойно их памяти».

Речь, как вы поняли, идет об осетинах-южанах, представителях другого государства, которые пришли на территорию Россию и помогали изгонять из субъекта этой самой страны жителей по национальному признаку, то есть — ингушей.

«Недовольная» — женщина (видимо, требуется уточнение), сотворенная созидать, но не разрушать, творить, а не вытворять.

Третий материал «Слово осетина (шесть часов осетино-ингушской войны)». Это — фрагмент из книги Инала Остаева «Прерванный полет». (Не читал и желание такового не имею).

Здесь автор-летчик рассказывает об Алане Джиоеве, которого «народ окрестил «Парпат». Это самый «Парпат», как пишет Остаев, — «был маленького роста, в спортивном костюме, на голове — цветастая вязаная шапочка с бубенчиком: он был больше похож на анархиста, чем на бойца. По его бокам стояли здоровые парни в камуфляжных костюмах и армейских бронежилетах, с автоматами».

Он прибыл из Южной Осетии в Северную, чтобы «работать» (это его выражение), то есть воевать.

Генералу Суанову он заявил: «Генерал! Никаких отдыхов! Покажи, куда идти, и мы немедленно выступаем!».

«У Суанова не было другого выхода, как подозвать его к карте и начать объяснять ему обстановку.

— В Южном крепко засели ингуши, и мы не можем оттуда их выбить. Но самое тяжелое положение в Карца. Двое суток не можем его взять, чтобы открыть путь к Пригородному району. Внутри района в нескольких населенных пунктах идут ожесточенные бои.

— Сколько дворов в этом Карца? — спросил «Парпат».

— Дворов 150-200, — ответил Суанов и продолжал ему объяснять на военном «языке» тактические приемы взятия Карца, Южного и Реданта.

— Генерал! Я не понимаю эти фланги, позиции и т. д. Ты дай мне проводников, пусть покажут, где находятся эти поселки, больше нам ничего не надо. Сейчас почти 12 часов ночи. К 6 часам утра ни одного живого ингуша в этих поселках не будет! Даю вам слово осетина. А завтракать будем в Назрани». (Это Инал Остаев так пишет, если что. Заметили, как «зашкаливает» осетинская толерантность?).

Во такой вот «герой», который «выбивал» из Южного, Карца, Реданта не какие-то «бандформирования» из Назрани или Малгобека, а жителей этих самых населенных пунктов ингушской национальности, которые, естественно, защищали свои дома и родных. То есть по факту «Партап» и команда, убивали и изгоняли граждан России и Северной Осетии, в том числе — стариков, женщин и детей. Это именно они выбирались горными тропами из горящих родных сел.

Убийство 27 ингушских женщин, 31 ребенка, 45 стариков — это героизм, товарищ Инал Остаев? Или может героизм, взять в заложники 95-летнюю бабушку?

Не буду тут далее расписывать (самому тяжело), но не могу не напомнить летчику Иналу Остаеву, который назвал свою книгу «Прерванный полет», об одном его коллеге. Речь о первом Герое России, летчике-истребителе, генерале Суламбеке Осканове. Это — ингуш, погиб 7 февраля 1992 года, уводя неисправный самолет от жилого населенного пункта в Липецкой области. Суламбек Осканов мог катапультироваться, но не мог допустить, чтобы погибли мирные люди. Не позволили ни воспитание, ни офицерские честь и долг.

Вот это и называется мужество, героизм и подвиг, Инал Остаев!

А «работа», что вы с «Партапом» и другими делали осенью 1992 года, имеет название «этническая чистка»!

Не путайте! Тем более — время всегда все расставляет по местам, а всякий из нас смертен и ответит за свои деяния.